Светлана Крымская

Профессия и судьба

Рассказ о своей профессии, ставшей  СУДЬБОЙ, пожалуй стоит начать с предыстории, характеризующей собственный характер, заложенный то ли генами, то ли гороскопом, словом – самой природой, из-за которого я постоянно набивала себе шишки.

Родилась я в год  БЫКА (или ВОЛА). Данное животное, как известно, не отличается большим умом, но компенсирует этот недостаток великим упрямством.

Решив стать «концертирующей пианисткой», будучи примерно пяти лет от роду, я никак не могла примириться с советом своей замечательной первой учительницы музыки, которая  перед окончанием ЦМШ – тогда она была семилетней – посоветовала мне поступать на музыковедческое отделение.

Самолюбие моё взыграло, упрямство тоже:
Это меня! Отличницу и гордость школы! В музыковеды?
Да туда идут одни неудачники! У кого ничего не склеилось со сценой!
Не будет этого!

Нужно признаться., что любимая моя Екатерина Павловна, такая по матерински сердечная и заботливая совершила тактическую ошибку.
При своей рекомендации она добавила: тебе будет трудно, у тебя слишком маленькие руки… Руки были и вправду маленькие, я даже октаву тогда не брала…
Но… прообщавшись со мной почти 9 лет (меня к ней привели в пять с половиной), она должна была знать про «бычье упрямство» и о-очень большое самомнение.  Мне же было всего 14!

Иногда я думаю: а что бы было, если бы вместо упоминания о злополучных крохотных ручках. она бы сказала, что у меня такая светлая и умная голова!
Сейчас смешно об этом размышлять, но скорее всего, я бы к ней прислушалась. Во всяком случае, хотя бы к тому, чтобы поступать сразу на 2 отделения. (И это она мне советовала) .

Но было так. как было.
И, получив свой отличный аттестат, я прямым курсом отправилась на фортепианное отделение, даже не известив её.
Потом была консерватория, потом  ассистентура и педагогическая работа и параллельное концертмейстерство в  консерватории и в филармонии Татарстана.

Но вот я задумала  из Казани уехать. Причины тому были сугубо личные.
И тут как чёрт из табакерки появился наш бывший студент, певец, и уже Заслуженный артист Удмуртской АССР, которого только что назначили Художественным руководителем Удмуртской Госфилармонии. Нужно признаться, что одной из причин моего отъезда из Казани было то, что моя беспредельно любящая меня мама всё время  пыталась установить надо мной авторитарный режим.

Началось это лет с 12 и не закончилось бы никогда, если бы я не уехала.
Предварительно я сходила к Ректору нашей консерватории и сказала, что вынуждена  уехать, т.к. у меня нет ни малейшей возможности получить отдельную квартиру, а мои родители разменивать нашу четырёхкомнатную категорически отказываются. (Отец не без маминого участия заявлял, что ему будет стыдно, что с ними разъезжается единственная дочь)

Прошло немного времени и вдруг меня вызвал ректор и сказал:
- Раз уж ты надумала уезжать, то тут звонил Коля Зубков – тот самый заслуженный  удмурт. И очень просил тебя встретиться с ним в моём кабинете.

Я сказала, что ни в какую Удмуртию я, конечно, не поеду, но встретиться с ним у Вас, разумеется, могу...

Коля Зубков был старше меня десятью годами, но как и многие вокалисты, поступил в консерваторию значительно позже, когда я училась уже на старших курсах и вовсю работала в консерватории концертмейстером.
Он был хорошим певцом. Во всяком случае, его исполнение 5 романсов Шостаковича на стихи Долматовского я очень даже запомнила.

Как и все студенты мы были на «ты». В присутствии ректора я ему заявила, что ни в какой Ижевск я не собираюсь. Они же вдвоём начали меня уговаривать, уверяя, что мне немедленно дадут квартиру в центре города, и что у меня будет любая работа, какую только захочу – концертмейстерская, сольная, педагогическая, на радио, на телевидении, словом – любая.

Я капризничала и отказывалась, они на меня «давили». А надо сказать. что все прилегающие к Татарии республики были тогда зоной влияния Казанской консерватории. И Удмуртия, и Чувашия, и Мордовия, и Марийская, да и Башкирия тоже, пока там не открылась своя, но уже значительно позже.

А сопротивлялась я оттого, что, когда была педагогом спецшколы при консерватории, моей зоной был Саранск, куда я ездила отбирать талантливых ребятишек и который произвёл на меня самое удручающее впечатление. Словом, выдавили они общими усилиями только обещание съездить в Ижевск на встречу с тамошним Министром культуры.

Министр культуры Аркадий Фёдорович Завойских оказался человеком очень симпатичным и к моему появлению чрезвычайно подготовленным, хотя к самой культуре он, как это тогда было принято, не имел никакого отношения.
Но тем не менее Завойских произнёс речь, из которой выходило:
-  что  из-за моего отказа  музыкальная культура столь уважаемой республики чуть ли не рухнет и
- что они мне создадут «все условия».

И я сдалась…
Забегая вперёд могу сказать, что свои обещания он выполнил.
Я действительно получила через два месяца квартиру в центре города.
Причем министр ещё раз предварительно меня вызвал и спросил:
- на каком этаже я хотела бы жить и 
- куда (на восток или на запад) должны выходить окна и балкон.

И ещё – Удмуртия сыграла исключительно важную роль в моей жизни.
Там  состоялись мои «боевые крещения» во всех сферах дальнейшей жизни.
Там я начала работать на телевидении и записала на радио всю удмуртскую музыку, какая на тот период существовала.
И, наконец, оттуда начались мои многочисленные  контакты и дружбы со многими столичными музыкантами.

Одной из причин столь продуктивных контактов послужило географическое обстоятельство:
Удмуртский город Воткинск – родина великого П.И.Чайковского.
И все фестивали, ныне знаменитые, начинались именно тогда.
На целых 10 дней приезжал в Ижевск симфонический оркестр и многочисленные выдающиеся солисты. И каждый из них записывал программу на радио и выступал на телевидении, а я им всем аккомпанировала, а потом и вела их передачи. Но это потом…

А вначале я приехала в музыкальный лекторий, который обслуживал всю республику.
Каждые 20 дней месяца мы были в поездках.
Работа была чудовищно тяжёлой!
Мало того, что за 10 дней приходилось готовить с вокалистами ежемесячную новую программу.
Тяжелейшими были и сами поездки, т.к. все площадки в республике располагались вдоль железной дороги, переезды были небольшими, 2-3 часа, но попадали они почему-то исключительно на ночь.

То выезжаешь в час ночи – приезжаешь в три, то выезжаешь в три – приезжаешь в пять.
Единственно, куда мы ездили на автобусе, были два города (Сарапул, Воткинск) и ещё почему-то деревня Шаркан, 90 км по практически бездорожью.  В деревне была школа интернат, которая потрясла моё воображение тем, что в школьном зале стоял рояль BECHSTEIN.

Но когда я открыла крышку клавиатуры, то чуть не упала в обморок:
Все клавиши и бывшие белыми, и бывшие чёрными были ободраны и покрашены в зелёный цвет.
При этом штук пять вообще были выдраны с корнем.

«Что же вы это наделали то! -  воскликнула я – и как же на этом играть?»
На что мне резонно ответствовали, что уж больно было некрасиво, когда всё было ободранное и они постарались.

Да, много было разного в эти годы; и радостного, и смешного, и горького, и даже драматического.
Но всё плохое со временем проходит, становится окрашенным в юмористические тона, а хорошее – остаётся.

Остались в памяти:
- первая в жизни   так называемая «лекция»;
- воспоминание о замечательном капустнике, который мы приготовили к 25-летию родной консерватории;
- первый сольный концерт на телевидении;
- первая передача «вживую» с маленькими детьми;
- Лауреатство и первая премия моей дочери в детском конкурсе им.Чайковского;
- первое исполнение концерта Шопена с оркестром;
- и мой Монасзон, к которому я регулярно приезжала поиграть новые программы;
- и  его удивлённо-радостная реплика в один из приездов (а я никогда не забывала его высказывания насчёт моего интеллектика):  «Что-то ты у меня, Светочка, какая-то больно у-умненькая стала!»;
- и фантастические книжные магазинчики в период книжного « дифьсита».
В одном магазинчике я однажды увидела и купила только что вышедший томик Исаака Бабеля в количестве 13 штук. Зачем столько? Чтобы одарить своих московских друзей, коим и не снилась подобная роскошь. Продавщица при этом застенчиво мне намекнула, что-де это «всё про одно», видимо решив, что я приняла книги за подписное издание.

Все эти воспоминания вдруг проступают сквозь призму памяти с невероятной теплотой и нежностью.

Включая и то, как однажды мы кувырком летели в кювет в автобусе НИССА в самый канун Нового Года. А потом я больше месяца ходила с намертво прибинтованной к пузу рукой из-за трещины ключицы.

Не исключая и того,  как мы, отравившись всей бригадой,  стояли всю ночь в очереди друг за другом в некое заведение во дворе под кодовым названием «толчок» в сорокоградусный мороз на станции под весёлым именем ИГРА, хотя размещались там в номерах «люкс» с коврами и креслами. Только  "удобства" там, как и почти везде в те времена, были не предусмотрены.

Но самое главное – именно в Ижевске я почувствовала себя  ПРОФЕССИОНАЛОМ, которому в избранной профессии больше уже не страшно  НИ-ЧЕ-ГО.